«Фронт ушел на восток» — во время Великой Отечественной войны эта фраза звучала как приговор – значит еще ближе вражеские войска подошли к родному дому, еще больше опасность для близких и семей, еще тверже нужно держать оборону.
Среди тех, кто продвигал фронт на запад, был и наш земляк Иван Павлович Краснопеев. Его воспоминания о войне и воспоминания его дочери Тамары Ивановны Степановой об отце стали участниками и победителями районного конкурса документальных рассказов об участниках Великой Отечественной войны «Земляки на фронте и в тылу», посвященного 65-летию Победы в Великой Отечественной войне (1941-1945 гг.). Свыше 30 новых рассказов о том трудном времени прочитали сотрудники Краеведческого музея Туруханского района и жюри конкурса. На страницах этих воспоминаний оживает героическое прошлое, уважение к памяти защитников родины наполняет сердце. Прислушайтесь вы, дорогие читатели к словам знакомого многим человека – Краснопеева Ивана Павловича:
«Начало Великой Отечественной войны захватило меня в с. Ярцево, где жила моя семья и куда я приехал на пароходе из Туруханска. По дороге, в пути из Туруханска на пароходе произошёл со мной случай. 9 июня 1941 года я был в ночной смене и принимал, как обычно тассовский материал для районной газеты. Среди этого материала было сообщение ТАСС о концентрации германских воск на нашей границе.
10 июня 1941 года я на пароходе уже ехал к своей семье в Ярцево. С кем-то из знакомых ребят я рассказывал о сообщении ТАСС, о котором никто ещё не слыхал. Не успел я оглянуться, вокруг была уже толпа. В задних рядах я слышал уже комментарии о начале, о скором времени войны. Ко мне подошёл как-то человек в гражданском и пригласил меня пройти с ним. В каюте 1-го класса оказался работник МГБ, который вновь меня расспросил о сообщении ТАСС, предупредил меня, чтобы больше никому ничего не рассказывал. На этом инцидент был исчерпан. И вот воскресение 1941 года 22 июня оглушающее сообщение о начале войны. Холодными декабрьскими днями 1941 года я уезжал на лошадях, вместе с десятком мужиков на фронт, навстречу неизвестному. Уткнувшись носом в дошку мою, провожала в санях Дуся. Нет, она не плакала, она как-то тоже видимо верила, что ничего со мной не случится.
…Декабрь 1941 года. Последние предновогодние дни. Сообщение о разгроме немцев под Москвой застало меня в запасном батальоне связи в Красноярске. И вновь я надоедаю командованию. Требую немедленной отправки на фронт. Доказываю, что я гражданский радист, что меня он тут ничему не научит, что место в действующей армии. С большой группой солдат меня направляют на Алтай в г Бийск, где формировалась свежая сибирская 232 стрелковая дивизия. Начались нелёгкие дни боевой подготовки. И здесь мне встретился и стал для меня самым дорогим человеком командир батальона связи Мелков Борис Петрович, с которым мы прошли по полям войны до самого конца, до победы.
Июнь 1942 года. Мы в эшелоне по пути на запад. Не доезжая до Москвы, нас повернули на юг. В середине июня мы оказались в предместьях г Воронежа. Линия фронта находилась от Воронежа где-то в районе Касторской, Оскола. Всей обстановки на фронте я конечно не знал, но слышно было, что начались интенсивные боевые действия по всем фронтам юга — западного направления. Полки нашей дивизии укреплялись на западном берегу Дона. По вечерам, как в доброе мирное время проводились вечерние проверки под духовые оркестры, несмотря на то, что разведывательные самолеты противника летали над Воронежем, не редки были факты сигнализации им ракетами с отдельных чердаков Воронежа. Чувствовалось, что мы накануне жестоких боев. Подспудно чувствовалось что не всё у нас ладно с обороной. С вооружением. На вооружение нашей дивизии были только винтовки, артиллерия – без запаса снарядов. Танков наших и самолетов тоже не было видно.
28 июня 1942 года. На рассвете все небо было закрыто немецкими эскадрильями юнкеров. Началась ожесточенная бомбежка Воронежа нашей дивизии. Это было первое крещение без нашей моральной подготовки, нас утюжили с воздуха. Мы же без всякой защиты зарывались глубже в землю. Вспоминали мы и наших «гордых соколов», которые отдали всё небо во владение гитлеровских армад. А когда наш фронт был прорван, мы начали отступать, вернее, сказать, побеждали. Всякое управление войсками было нарушено, и каким я казался себе тогда — маленькой песчинкой в этой кровавой войне. И какими это казалось мне детскими мыслями, которые были у меня ещё там, далеко дома, что как я пойду на фронт, что-то изменится к лучшему, и мы победоносно пойдем на запад. И мы пошли на запад и победили, но это стало возможным уже в 1943 году, когда у нас стало, чем воевать и солдат прикрывался и с воздуха и с земли. А пока …адский грохот, кажется, лопаются перепонки, рот, уши забивает песком и страх…да страх, кажется не прекращающийся. Хочется быть песчинкой, чтобы скрыться от этого ада. Думалось, неужели это последняя минута в моей жизни?! Но всё проходит. Понял я, что первому, чему нужно учиться на фронте,- это побеждать страх. В эти адские минуты, пересилив свой страх, я хотел увидеть, как же другие солдаты ведут себя. Я увидел скрюченные позы, видимо и меня была только что такая же поза. Но это шоковое состояние стало проходить. Конечно, страх перед смертью затемняет разум, и чем быстрее освободишься от него, тем больше гарантии, что останешься жить. С этого дня я стал учиться военному ремеслу, вернее меня стали учить. Я уже не кланялся каждому снаряду, мине, бомбе, которая вначале казалось, что летит прямо в тебя, а разрывалась за десятки метров от тебя.
…Так случилось. Я глядел завороженными глазами на падающий с неба, кажется прямо на меня, стрелой «Юнкерс», видел оторвавшиеся от него бомбы, которые душераздирающим воем, летели к земле (представь себе тысячу кошек, с которых с живых обдирают кожу, их рёв в это время – таково примерно впечатление).
…Страшный взрыв. Больше ничего не слышу и не помню. Очнулся в медсанбате. Ребята откопали меня из-под развалин траншеи. Через пять дней я вновь был в строю. Это была единственная контузия и, забегая вперед, пошла после этих июльских боев за Воронеж вся война, шагал я по фронтовым дорогам вместе со своими солдатами. Рядом со мной падали скошенные осколками мин, снарядов, бомб, пуль дорогие моему сердцу друзья, а меня война пощадила. Видно кто-то сильно молился за меня. Или может это просто «товарищ случай», подкрепленная некоторым умением, реакцией каким надо быть в разных обстоятельствах фронта. Черт его знает, случайно попался под осколок, под дуру-пулю. Случайно он (она) не попала в тебя. Случайно – убит. Случайно – остался жив. Тысячи случайностей, а ведь за другие спины не прятался.
Развернулись ожесточенные бои за Воронеж. Горело все, что могло и не могло гореть. Наши части 232 СД сначала перебросили через Дон. Но нас вынудили отступить. Дон довольно широк у Воронежа. Переправы были взорваны и выбирались из этого ада кто как мог. Я вместе с рацией, ухватившись за какое-то бревно, пытался переплыть на восточный берег. И переплыл ведь. Хотя плаваю не ахти как. Видимо страх перед смертью, или – попасть в плен. Ночью в блиндаж вваливается большая группа военных, в числе которых было наше начальство и какой-то незнакомый, высокий, чернявый, в дошке, в папахе. Начальник связи дыхнул на меня – «Черняховский». Так волею случая мне пришлось принять всю связь 60-й армии на себя, так как у меня находился командующий. До самого рассвета я передавал шифровки разным частям с приказами.
А на рассвете после артподготовки – наступление, прорыв обороны противника. Наши танки протаранили оборону и мы, оставив у себя в тылу, окруженную группировку немцев бросились на запад, на Курск, Касторную. Это была симфония Победы. Пусть только на нашем участке фронта, но Победа! Мне до этого, да и до конца войны, пожалуй, не встречал, не доводилось видеть, столько было побитых фрицев здесь на правобережье Дона! Поле, степь бугрилась, засыпаемая пургой, от трупов врагов.
Мы наступали январь, февраль, март, апрель 1943 года. Вышли на Украину. Взяли город Сумы, а потом нас оттуда вышибли, и фронт остановился в 8 км от этого города. Мы оказались в самой излучине, т. н. знаменитой «Курской дуги»!
…Командованием принимались экстренные меры по наведению порядка, сбору и формированию вновь прорвавшиеся наши разрозненные подразделения. Говорят, что где-то на подходе танковый корпус. Нас передали в 60-ю армию генерала Черниховского
…Собрали нас в какой-то балке. Выстроили, комиссар дивизии зачитал приказ главнокомандующего № 227 «Ни шагу назад». За нарушение приказа, отступление, потеря личного оружия тут же расстреляли несколько солдат. На душе муторно. В отступлении обвиняется солдат, у которого, и стрелять было нечем. Это было тяжелое время. Бои пошли в Воронеже, который превратился в груду тлеющих развалин. Гореть было уже нечего.
Мы закрепились на р. Воронеж, разделяющий город на две части и так простояли до января 1943 года, а позже уж фронт обогнул нас и ушёл к Сталинграду, где творилось что-то невообразимое. А мы выстояли. А потом в январе пошли в наступление. О, это было впечатляюще! Я в это время был в полковой связи. Радистом. Помню фронт ушёл на восток в р-он Белгорода, Орла. И вновь началась подготовка к битве, которая развернулась уже собственно в тылу от нас 5 апреля 1943 года.
Выражение «Фронт ушёл на восток» это не совсем точно. Мы уперлись на нашем участке и не отступали. А соседи слева, южнее и севернее нас, особенно южнее, в результате провала харьковской операции Тимошенко, отошли далеко на восток, образовалась Курская дуга по линии Белгород – Сумы – Рыльск – Севск – Орел.
К этому времени мне без всякой офицерской школы, минуя звание старшины, присваивается звание младшего лейтенанта.
Война шла своим чередом. Отгремела Курская битва, мы освобождали левобережную Украину, выходим на Днепр в р-он Киева.
Память стерлась годами о прекрасных друзьях – товарищах, с которыми меня соединила война. Фронтовые дороги: это лейтенант Фуксмоши Оскар, Козлов Гриша, ст. сержант Никульников Егор Михайлович (умер в 1975 году), и особенно подполковник Мелков Борис Петрович, мой непосредственный начальник, который как бы шефствовал надо мной, наставником был, суровым командиром в боевой обстановке и душа – товарищ в неофициальной обстановке. Переписывались мы после войны, какое-то время, потом все заглохло с годами. А как часто вспоминаются до сих пор слова из песни «Где, же Вы, теперь, друзья – однополчане?».
Где, же Вы, теперь, друзья – однополчане?».
Все они теперь в памяти моей и вашей дорогие читатели.
Но не только солдат, но и любящий отец предстает в строчках дочери — Тамары Ивановны Степановой:
«Добро, труд и красота закладываются в человеке с детства. Не знаю, чьи слова. Но так начинал свой дневник, когда-то, мой папа – Краснопеев Иван Павлович. Прошло много лет, листы дневника пожелтели, что-то утрачено, и уже невозможно восстановить. Но в нашей памяти образ наших родителей, отца и матери, остается добрыми, трудолюбивыми любящими нас детей. Они научили нас трудиться.
Я старшая в семье, помню, когда папа уезжал на фронт – это декабрь 1941г. С ним на санях сидела наша мама. В дневнике папа писал: «Дуся (жена) не плакала, наверное, верила, что вернусь живым». Есть воспоминания о его большой дружной семье – это семеро братьев и две сестры. Когда стали подрастать старшие – помощники отцу, это позволило иметь довольно крепкое середняцкое хозяйство. Жили дружно всей большой семьёй. Папа часто говорил, как бы спрашивая себя: « Почему отца не раскулачили в 30-е годы. Да потому, что у них не было наемных работников, всё делали сами». И всё-таки в 1937 году семья пострадала. Старшего сына Бориса арестовали якобы за то, что он в кругу друзей читал стихи Есенина. Забрали всех друзей. Вернулся дядя Боря с Калымы только в 1947 г. В июне 1946 года вернулся с фронта наш папа и дядя Вася – только двое из четырёх братьев.
Помню, они вечерами приходили к нам в свободное от работы время, тихо разговаривали или тихо пели. Папа играл на балалайке, дядя Вася на мандолине, дядя Боря на гитаре. Так когда-то было принято в их большой дружной семье еще до войны. Пели красиво, а мы дети были рядом с ними, рядом была наша бабушка Агаша – их мама и наша мама. Нас не отправляли спать, потому что разговоры были спокойные, в квартире было скромно и уютно, как умела делать наша мама. Вот этот покой, и уют остался в нас детях, на всю жизнь. Теперь когда у нас уже внуки (нас пятеро детей0 думаю о родителях. Сколько же надо было иметь силы воли, не сломаться в то время, остаться людьми и передать нам детям это добро и любовь. Мы не в доме пьянок, скандалов. Наверное, им было трудно, но нас детей не травмировали, поэтому мы дети росли дружно между собой. Теперь это большая дружная родня (уже есть правнучка) как когда-то у нашего деда Павла Кирилловича. Мы знаем свою родословную по отцу с 1659 года. Родословную семьи Краснопеевых.
Из фотографий и сохранившихся документов (дневника), из рассказов отца знаем, что отец воевал и на Украине (форсирование Днепра). Был награжден Орденом Красной Звезды, Орденом Отечественной войны 2 степени, медаль за боевые заслуги. Воевал в Чехословакии, в Венгрии. Домой вернулся в июне 1946 года. В 1943 году папа был принят в партию, стал коммунистом. Он пишет: «В это грозное время мы знали, что вступая в партию коммунистов, не добиваться для себя каких-то льгот особых. Добиваться только одного права – права первыми идти в атаку, вести за собой остальных».
Вот таким он был человеком до конца своей жизни. Работал на самых трудных участках в то трудное время. В 1951 году, когда началось укрупнение колхозов, был направлен председателем колхоза четырёх деревень. Когда началась организация госпромхозов, был назначен директором Туруханского госпромхоза. Работал, пока были силы. Рядом с ним была наша мама. Они прожили вместе долгую жизнь в согласии – почти 60 лет. Мы благодарны судьбе, с нами всегда были рядом наши родители, наша поддержка. Уже после войны, когда папа стал работать, они находили любую свободную минуту для нас, мама учила домашним делам, папа находил что-то нам рассказать, посоветовать. В доме рано появились книги, газеты.
Странно сейчас слышать от некоторых родителей, что из-за работы нет времени для детей. А ведь в то время надо было и дрова готовить, и воду с реки носить. И в те годы не было столько брошенных детей».
Действительно сейчас нет объявленной войны, больше 65 лет как сохранили для нас мирное небо защитники и труженики тех военных лет, но каждый раз столкнувшись с «брошенным ребенком», «забытым стариком», «неблагополучной семьей», да с любой социальной проблемой, задумываешься, а достойно ли наше общество оказалось «мирного неба над головой»?
Надежду на ответ «да, достойны» оставляют строчки земляка Ивана Павловича Краснопеева из села Ярцево Енисейского района Лаптева Сергея:
«Живым почет, погибшим слава.
Давно уже война прошла,
Живых с тех пор сталось мало,
А память до сих пор жива.
Душой чисты и сильны духом,
Но горечь памяти в глазах,
Земля погибшим стала пухом,
А для живых земля в слезах.
Живым почет, погибшим слава,
Граница наши велики,
Но помнит русская держава,
Как воевали старики.
Другими были ветераны,
Солдаты нынче старики.
В бою полученные раны
Болят и давят на виски.
А грозы, яркие зарницы,
Как взрывы, далеко слышны.
За павших вечно нам молиться
Да так, чтоб не было войны.
